Дион Форчун
Психическая самозащита
Исследования по оккультной патологии и преступности
Предисловие
Проблемы, затронутые при написании книги о психической самозащите — Неожиданная распространенность психических нападений — Рекламы курсов для развития могущества ума — Личный опыт автора, касающийся одного психологического нападения — Изучение аналитической психологии — Связь между злоупотреблением могуществом ума и колдовским культом.
Подготовка книги о психическом нападении и наилучших методах защиты от него велась с осознанием серьезности рассматриваемых проблем. Эта тема таит в себе много ловушек. Едва ли возможно дать практическую информацию о методах психической защиты, не давая в то же время информации о методах психической атаки. Посвященные не без основания всегда хранили свою тайную науку за закрытыми дверьми. Моей задачей является открыть достаточно, чтобы быть понятой, не открывая того, что может быть опасным. Однако поскольку уже известно очень многое из эзотерических учений и круг изучающих оккультизм с каждым днем быстро расширяется, то, по-видимому, уже наступило время для откровенного разговора. Я не искала этой задачи, но коль уж она попала в мои руки, я сделаю все возможное, чтобы справиться с нею как следует, и передам знание, полученное мною в ходе многолетнего опыта в тех необычных и малоизученных областях сознания, где мистик смыкается с безумцем.
Я, по мере возможности, прилагаю усилия избегать использования материала, заимствованного из вторых рук. У каждого из нас есть знакомый, друг которого «видал духа своими собственными глазами». Из таких сообщений невозможно извлечь слишком много пользы. Нам необходимо иметь очевидцев, подвергнутых перекрестной проверке. По этой причине я не обращалась для иллюстрации своих доводов к многочисленной литературе по данному вопросу, а предпочла опираться на случаи, которые произошли в сфере моего собственного опыта и которые я могла исследовать реально. Я полагаю, что могу обоснованно утверждать, что у меня есть не только теоретическая, но и практическая квалификация для выполнения такой задачи. Прежде всего я обратила свое внимание на психологию, а уже потом — на оккультизм как на реальный ключ к психологии, в связи с личным опытом психического нападения. которое на длительное время расстроило мое здоровье. Я знаю по себе особый ужас такого опыта, его коварство, его мощь и разрушительное воздействие на ум и тело,
Нелегко побудить людей откликнуться и выступить с свидетельством о психических нападениях. Во-первых, потому, что в их существование не слишком верят и чаще всего предпочитают принимать их за умственные расстройства. Во-вторых, любое соприкосновение с подобным событием является таким ужасным опытом, что ум уклоняется от размышления о нем, и человек просто не способен говорить об этом.
Сама я полагаю, что психические нападения гораздо более распространены, чем обычно принято считать даже среди оккультистов. Широкая публика, безусловно, вообще не обладает знанием всех сил человеческого ума. Я убеждена, что этот фактор играл большую роль в колдовском культе и был подлинной причиной всеобщего ужаса и отвращения к колдовству. Эти силы всегда были известны изучающим оккультизм, однако в наши дни они известны и используются теми людьми, которые были бы крайне удивлены, узнав, кто является их собратьями по практике. М-с Эдди, основательница Христианской Науки, натолкнулась на эти методы эмпирически, без всякого рационального понимания способа их действия. Она пыталась обучать им таким образом, чтобы они могли быть использованы только для добра, а для зла их сила осталась бы закрытой; но сама она хорошо понимала их возможности в случае злоупотребления ими, что засвидетельствовано омрачающим всю ее жизнь страхом перед тем, что она называла «злотворным животным магнетизмом».
Методы Христианской Науки, без ее строгой дисциплины в тщательной организации, развивались и эксплуатировались многочисленными школами и сектами Движения Новой Мысли. Во многих из них религиозный аспект был утрачен, и они стали просто способом ментальной манипуляции ради чисто личных целей, хотя не обязательно умышленно злых. Их представителя возвестили, что они намереваются учить искусству обходительности, тому, как сделаться популярным и влиятельным в обществе, как привлекать противоположный пол, как добывать деньги и успех. Удивительное множество этих разрекламированных курсов свидетельствуют об их популярности: в недавнем выпуске одного американского журнала я насчитала рекламы шестидесяти трех разных курсов по развитию различных видов ментального могущества.
Они не были бы столь популярны, если бы не достигли никаких результатов. Давайте познакомимся с некоторыми из этих рекламных объявлений и, читая между строк и делая наши собственные выводы, посмотрим, о чем они говорят:
«Передавайте свои мысли другим. Заказывайте бесплатный проспект: «Телепатия или Ментальное Радио».
«Что Вас беспокоит — здоровье, любовь, деньги? Позвольте мне помочь Вам. Успех гарантирован, если следовать инструкциям. Строго лично и профессионально. Заботливо, как у семейного врача. К запросу следует приложить 5 долларов. Если Вы не будете удовлетворены — деньги возвращаются».
«Чего Вы хотите? Что бы это ни было, — мы можем помочь Вам получить это. Предоставьте нам такую возможность, послав заказ на книгу «Тучи рассеиваются». Абсолютно бесплатно. Вы будете в восторге».
«ГИПНОТИЗМ. Хотите обладать этой странной и таинственной силой, которая очаровывает и завораживает мужчин и женщин, воздействует на их мысли, управляет их желаниями и делает Вас высшим властелином всякой ситуации? Жизнь, полная заманчивых возможностей для тех, кто владеет секретами гипнотического воздействия, для тех, кто развивает свои магнетические силы. Вы можете у себя дома научиться исцелять болезни и дурные привычки без лекарств, приобретать дружбу и любовь других людей, увеличить свои доходы, осуществить свои честолюбивые замыслы, устранить страхи и ужасы из своего ума, улучшить свою память, преодолеть домашние неурядицы, иметь самые волнующие зрелища и развить чудесную магнетическую силу воли, которая позволит Вам преодолеть все препятствия на пути к Вашему успеху».
«Вы сможете гипнотизировать людей мгновенно — быстро, как молния, — погружать себя или любого другого в сон в любое время дня и ночи, или прогонять боли и страдания. Наша бесплатная книга расскажет Вам о секретах этой чудесной науки. Она точно объясняет, как Вы сможете использовать эту силу для улучшения своих жизненных условий. Ее с энтузиазмом приветствуют проповедники, юристы, врачи, деловые люди и светские дамы. Она облагодетельствует каждого. Она не стоит ничего. Мы распространяем ее бесплатно для рекламы нашего учреждения».
Таковы некоторые образцы, выбранные из шестидесяти трех подобных рекламных объявлений, приведенных в одном-единственном номере популярного еженедельника. Они приведены здесь полностью, без всяких изменений, за исключением того, что опущены адреса.
Давайте теперь посмотрим, что означают такие рекламные объявления с точки зрения людей, которым они не адресованы, людей, над которыми читатель, возможно, захочет приобрести власть. Каково будет их положение, если он нарушит десятую заповедь и возжелает жену своего ближнего или его вола, или его осла, или любую из других его ценностей? Что, если прилежно изучивший эти методы захочет нечто такое, на что он не имеет права? Что, если настроен он против закона? Или питает чувство обиды и желание быть отомщенным? Или просто любит власть ради нее самой? Какова будет судьба тех жертв, которые изучивший силы ума рассматривает как материал для своих экспериментов? Что чувствуют те, кем завладевают посредством этих методов, и какие вообще результаты могут быть получены компетентным экспериментатором?
Позвольте мне рассказать о моем собственном опыте, ибо кто-то должен первым указать и обнажить злоупотребления, которые могут процветать только в атмосфере всеобщего непонимания их значения.
Будучи двадцатилетней девушкой, я поступила на службу к одной женщине, которая, как я теперь знаю, должна была обладать значительными знаниями оккультизма, полученными в течение длительного пребывания в Индии. Она часто делала намеки на это, но я в то время не могла понять их. К такому пониманию я пришла потом, в свете позднейших знаний. У нее была привычка контролировать свой персонал посредством своего знания сил ума, и она постоянно провоцировала самые необычные скандалы среди работающих у нее людей.
Вскоре после моего поступления на службу она захотела. чтобы я дала свидетельские показания на судебном процессе. Она была необузданной по натуре и уволила одного служащего без предупреждения и без зарплаты, и он предъявил ей иск на причитающиеся ему деньги. Она хотела, чтобы я сказала, что его поведение оправдывало его увольнение. Ее методом выуживания у меня показаний было смотреть мне в глаза концентрированным пристальным взглядом и говорить: «Такие-то и такие-то вещи случались». К счастью, несмотря на занятость, я вела дневник и день за днем описывала все происходящее. Если бы не это, то я не знала бы, как быть. К концу этой беседы я была в оцепенении и так опустошена, что, вернувшись домой, легла одетой и в изнеможении проспала до следующего утра. Думаю, что я спала около пятнадцати часов. Вскоре она снова захотела от меня показаний. Она задумала отделаться от моего непосредственного начальника и хотела найти достаточные основания. Для этого она повторила свои предыдущие маневры, во на этот раз у меня под рукой не было дневниковых записей для справок, и я, к своему большому удивлению, заметила, что соглашаюсь с ней в роде совершенно беспочвенных обвинений против характера человека, о котором у меня не было оснований думать иначе, как о вполне порядочном. После этой беседы так же, как и после предыдущей, на меня обрушились опустошение и мертвый сон, но теперь появился еще один симптом. Когда после беседы я вышла из комнаты, у меня было любопытное ощущение, как будто мои ноги находятся не там, где им следует быть. Каждый, кто ходил по ковру, который тянут по полу, поймет, что я имею в виду. Оккультисты узнают в этом следствие вытеснения эфирного дубля.
Следующий инцидент, случившийся в этой любопытной организации, касается не меня, а другой девушки, сироты со значительными средствами. Моя начальница постоянно держала эту девушку при себе, и, в конечном счете, склонила ее вложить весь свой капитал в свои собственные проекты. Однако опекуны пришли в ярость, заставили мою начальницу все вернуть, и тут же забрали эту девушку к себе, оставив все ее вещи с тем/чтобы они были упакованы и потом высланы ей.
Вскоре после этого последовало еще одно происшествие. В учреждении была одна пожилая женщина, немного слабоватая в умственном отношении. Славное старое существо, по-детски наивное и эксцентричное. Моя начальница теперь обратила свое внимание на нее, и мы наблюдали начало такого же процесса овладения. В данном случае не было опекунов, чтобы вмешаться, и бедную старую леди склонили забрать свои дела из рук ее брата, который до сих пор управлял ими, и отдать их на милость моей хозяйки. Мои подозрения к тому времени сильно возросли. Это было выше моих сил — видеть старую Тетушку обманутой, поэтому я вступила в игру, просветила Тетушку насчет сложившейся ситуации, запихнула ее вещи в ящик и отправила ее к родственникам в то время, когда моя начальница ненадолго отлучилась.
Я надеялась, что мое соучастие в этом деле останется неизвестным, но вскоре мои надежды рухнули. Однажды ночью в маю комнату зашел секретарь моей начальницы и сказал, что Надзирательница — так мы называли нашу начальницу — разузнала, кто организовал побег нашей Тетушки, и мне следует ждать неприятностей. Зная ее мстительную натуру, я понимала, что наилучшим выходом было бы бегство, но это было не так просто сделать. Заведение, в котором я служила, было учебным, и перед уходом из него надо было заранее предупредить об увольнении. Я не собиралась работать до наступления срока под необузданным контролем злопамятной женщины. Поэтому я ожидала благоприятной возможности для ухода. С таким необузданным темпераментом, как у моей начальницы, этого пришлось ждать недолго. Следующей ночью я занималась упаковкой вещей, готовясь к намеченному бегству, как вдруг в мою комнату зашла одна девушка, тоже из числа персонала. Она редко разговаривала, не имела друзей и выполняла свою работу как автомат. Я никогда не имела с ней никаких дел и поэтому была очень удивлена ее визитом.
Однако вскоре все стало ясно. «Вы собираетесь уходить?», — спросила она. Я подтвердила это.
«Тогда не попадайтесь на глаза Надзирательнице, иначе вы не выберетесь отсюда. Я пыталась несколько раз и не смогла».
Однако я была молода и верила в свои неиспытанные силы, не обладая средствами оценить силы, выстроенные против меня. На следующее утро я спустилась вниз в дорожном платье и с чемоданом в руках, направилась в логово моей грозной начальницы, приняв решение сказать ей все что я думаю о ней и ее методах совершенно не подозревая, что будет пущено в ход что-нибудь кроме обыкновенного мошенничества и запугивания.
Однако мне не дали возможности выступить с моей тщательно подготовленной речью. Как только она услышала, что я ухожу, она сказала:
«Очень хорошо, если хотите уходить — уходите. Но прежде чем уйти, вы должны признать, что вы некомпетентны и не уверены в себе».
На это я, будучи еще воинственно настроена, ответила, что если я некомпетентна, то почему же она сама не уволила меня. И, в любом случае, я была продуктом ее собственного училища, Это замечание, естественно, не разрядило ситуацию.
Затем началось нечто крайне необычное, на манер литании. Она повторила свой старый трюк. с фиксированием на мне пристального взгляда и говорила: «Вы некомпетентны, и вы знаете это. Вы не уверены в себе, и вы должны согласиться с этим».
На это я отвечала: «Это неправда. Я знаю свое дело, и вам это известно».
Теперь ясно, что можно было многое сказать по поводу моей компетентности на моем первом посту в возрасте двадцати лет, когда я несла на себе большую ответственность, будучи только что назначенной в дезорганизованный отдел; однако о моей уверенности в себе нельзя было сказать ничего, кроме того, что ее у меня было слишком много. Я была готова очертя голову броситься туда, за что не решились бы взяться сами архангелы.
Моя начальница не спорила со мной и не бранила меня. Она продолжала повторять эти два утверждения, подобно репликам литании. Я вошла в ее комнату в десять часов, а покинула ее в два. Она, должно быть, повторила эти две фразы несколько сот раз. Я вошла к ней сильной и здоровой девушкой. А вышла из нее ментальной и физической развалиной и болела целых три года.
Какой-то инстинкт предостерегал меня, что если я признаю, что я была некомпетентна и неуверенна в себе, то мои нервы рухнут, и я потом ни на что не буду пригодна. Я осознала, что этот особый маневр со стороны моей начальницы был актом мести. Почему я не последовала очевидному выходу — найти спасение в бегстве — я не знаю, но к тому времени, когда понимаешь ненормальность ситуации, ты уже более или менее в плену и не можешь сдвинуться или повернуть прочь, — так же, как птица перед змеей не может воспользоваться своими крыльями.
Постепенно все окружающее начало ощущаться как нереальное. Все, что я знала, — это то, что я должна любой ценой сохранить целостность своей души. Стоит мне согласиться с ее внушениями, и я погибла. Мы продолжали нашу литанию.
Но мои силы подходили к концу. У меня было любопытное чувство, как будто мое поле зрения сузилось. Это, по-моему, является характерным признаком истерии. Уголками глаз я могла видеть две стены тьмы, наползающие из-за моей спины одна на другую, словно стоишь спиной к экрану, который медленно стягивается на тебя. Я знала, что когда эти две темные стены встретятся, я буду сломлена.
Затем случилась любопытная вещь. Я отчетливо услышала внутренний голос, сказавший:
«Притворись, что ты сдалась, пока это не случилось на самом деле. Тогда она прекратит атаку и ты сможешь уйти». Что это был за голос, я так никогда и не узнала.
Я немедленно последовала этому совету. Заплетающимся языком я попросила у моей начальницы прощения за все, что я сделала и сделаю. Я обещала оставаться на своем посту и вести себя тихо до конца своих дней. Я помню, что встала на колени перед ней, а она самодовольно улыбалась, вполне удовлетворенная своей утренней работой.
Потом она отослала меня, и я поднялась в свою комнату и легла на кровать. Однако я не могла успокоиться, пока не написала ей письмо. Что было в этом письме, я не знаю. Как только я написала его и положила там, где она должна была найти его, я впала в помраченное состояние сознания и лежала так с полностью выключенным умом до следующего вечере. Таким образом, от двух часов одного дня до восьми часов другого дня — всего получается тридцать часов. Был холодный весенний день, на земле лежал снег. Окно, открывающееся в голове кровати, было широко распахнуто, и комната не отапливалась. Я не была укрыта, но не чувствовала ни холода, ни голода, и все телесные процессы замерли. Я не шевелилась. Сердцебиение и дыхание были очень медленными, и оставались такими несколько дней.
В таком состоянии я была найдена домоправительницей, которая привела меня в чувство посредством сильного тормошения и холодной воды. Я находилась в сумеречном состоянии и не хотела двигаться и даже есть. Меня оставили лежать в постели; моя работа была предоставлена самой себе; домоправительница время от времени заходила взглянуть на меня, но не делала никаких замечаний о моем состоянии. Начальница не показывалась.
Спустя примерно три дня моя близкая подруга, которая думала, что я уже покинула дом, узнала о моем затянувшемся пребывании там, и пришла проведать меня, — акт, требовавший некоторого мужества, так как наша общая начальница была грозным противником. Она спросила у меня, что произошло во время моей беседы с Надзирательницей, однако я ничего не смогла рассказать. Мой ум был пуст и всякое воспоминание о той беседе исчезло, как будто прошлись губкой по доске. Все, что я знала, — это то, что из глубин моего ума поднималось ужасное состояние страха и мучило меня. Страх не какой-либо вещи или личности. Это был просто страх, не имеющий объекта, но от этого не менее ужасный. Я лежала в постели со всеми физическими симптомами интенсивного страха: сухость во рту, потные ладони, бьющееся сердце и неглубокое частое дыхание. Мое сердце стучало так сильно, что в ответ на каждое биение дребезжали пустые латунные шишечки на спинке кровати. К счастью для меня, моя подруга увидела, что со мной творится что-то неладное, и дала знать моим родителям, которые и вызволили меня. У них были сильные подозрения. Надзирательница оказалась в очень неудобном положении, но никто ничего не смог доказать, так что ничего и не было сказано. Мой ум был пуст. Я была крайне запугана и истощена, и моим единственным желанием было — вырваться прочь.
