Книга Судьбы в иудейской традиции
Послепленная иудейская традиция (VI-V вв. до н.э.) заимствовала вавилонский календарь и большинство древних шумеро-вавилонских обрядов, осуществив семантическую перекодировку прежних календарных мифов на события священной еврейской истории. И так же, как у вавилонян, идея Книги судеб тесно связана здесь с первыми днями осеннего Нового года (вавил. Реш шатти = евр. Рош-га-Шана “голова года”), приходившегося как раз на седьмой месяц календаря (вавил. Ташриту = евр. Тишрей). Рассмотрим мишнаитские тексты и комментарии на эти дни.
Мишна, трактат “Рош-га-Шана”, I 1: “нисан - Новый год царей и праздников; тишрей - для обычных годов”.
Толкование: “И праздник сбора урожая, годичное равноденствие” (Шмот 34:22). Спрашивает Талмуд Йерушалми: “Что это за месяц, в котором есть и праздник, и равноденствие, и сбор урожая, и исход года в нем?” И отвечает: “Скажи: это - тишрей !” Новый год для обычных годов - в Гемаре это толкуется, как новый год для годичных кругооборотов луны и солнца. Наконец, говорят, что 1-е тишрей - это день Суда, когда Всевышний определяет судьбу всех своих Созданий и предопределяет все, что с ними случится вплоть до следующего тишрей. Именно это имеет в виду Тора, когда говорит (Дварим 11:12): “С начала года до окончания года” - т.е. с начала года уже суждено все, что случится до окончания года.
В Торе сказано (Ваикра 23:24): “В седьмом месяце, в первый день месяца, будет у вас день полного покоя, напоминание о трублении, священное собрание”. Праздник этот в Мишне называется Рош-га-Шана. Потому что так сообщает традиция, воспринятая мудрецами от давних поколений: 1-е тишрей - это день, когда Небесный бейт-дин определяет судьбу всех созданий на следующий год (как говорится ниже, в мишне второй).
Рош-га-Шана, I 2: В четыре момента времени мир судим: в Песах выносится приговор о зерновых, в Ацерет - о фруктах, в Рош-га-Шана все люди мира проходят перед Ним словно ягнята - как сказано (Тегилим 33:15): “Создает сердца их разом, вникает во все их дела” (Рош-га-Шана).
Согласно иудейской традиции, в первый вечер Нового года после зажигания свечей в синагоге происходит праздничное богослужение, во время которого читаются также молитвы раскаяния и надежды на счастливый исход Божьего суда. Все поздравляют друг друга словами Лешана това тикатеву ветихатему “(Желаю вам), чтобы вы были записаны на хороший год, и чтобы (это решение) было запечатано”. Это означает, что с первого по десятый день Нового года Господь создает новую Книгу судеб. Эти дни – йамим нораим (“дни трепета”) – предназначены для осуществления раскаяния в грехах (тшувы) и полного очищения (ташлих) перед Богом. На десятый день, называемый Йом-Кипур (“день искупления”), новая Книга уже готова и судьба каждого человека определена в ней. Каждый иудей надеется на милосердие Божье (хесед), зная, что Бог стремится не к наказанию человека, но к его исправлению. Готовясь к получению новой судьбы, члены иудейских общин в канун Йом-Кипур благодарят Творца за судьбу прожитого года: “Благословен Ты, Бог, Господин наш, Царь вселенной, Который дал нам дожить, и поддержал нас, и дал нам дойти до сего дня” (Осенние праздники, 20-21, 54).
Хранимая Скрижаль в Коране
Доисламские арабы, жившие в районе Мекки, были неграмотны, поэтому в их культуре образ книги мог появиться только под влиянием более развитых письменных традиций. Ближайшей такой традицией был иудаизм, распространенный в Аравии с VI в. н.э. Первоначальный ислам заимствовал не только основные положения иудаизма, но и его мистические представления о священной Книге. Мусульмане верят, что Коран хранится на небесах, под троном Аллаха, он начертан на перламутровой скрижали и раз в год, в Ночь Предопределения (одна из семи последних ночей рамадана), низводится с высшего неба на низшее, в Бейт-ал-Изза “Дом могущества”, расположенный над Каабой. В Ночь Предопределения Аллах принимает решение о судьбах людей на последующий год, и очищенные постом мусульмане стараются вознести свои мольбы и просьбы, дабы Господь улучшил их судьбу. В хадисе сказано:
Передал Абу Хурайра, что посланник Аллаха сказал: «Тому, кто проведет в молитве Ночь Предопределения с верой и надеждой на награду Аллаха, простятся его прежние грехи» (ал-Бухари, ал-Джами ас-сахих)
В Коране существует представление о том, что эта священная книга была ниспослана именно в Ночь Предопределения:
Клянусь Книгой ясной! Мы ниспослали его в ночь благословенную; поистине, Мы являемся увещателями! В течение нее разделяется всякое мудрое повеление по велению от Нас; Мы являемся посылающими.
(Сура “Дым”, 44: 2-5).
Образ Корана выведен в проповедях Мухаммада под именем "хранимой Скрижали": “Да, это – Коран славный в Скрижали хранимой (Лаух махфуз)” (85:22). Это сочетание слов буквально нужно переводить “Тайная Доска”. Информация, записанная на ней, не подвержена какому-либо вторжению, изменению или искажению извне. В Коране эта Скрижаль также фигурирует под определениями Умм ал-Китаб (Мать Книг, Главная Книга), Китабун хафиз (Хранимая Книга) и просто Китаб "Книга". Однако отношение этой Книги к поступкам человека здесь исполнено противоречия. С одной стороны, все события и поступки людей уже предопределены Аллахом и записаны на Тайной Доске.
У Него - ключи тайного; знает их только Он. Знает Он, что на суше и на море; лист падает только с Его ведома, и нет зерна во мраке земли, нет свежего или сухого, чего не было бы в Книге ясной.
(Сура "Скот", 6:59)
Ничто не постигает из событий на земле или в ваших душах, без того чтобы его не было в писании раньше, чем Мы создадим это. Поистине, это легко для Аллаха!
(Сура "Железо", 57:22)
Нет животного на земле и птицы, летающей на крыльях, которые не были бы общинами, подобными вам. Мы не упустили в Книге ничего, потом к вашему Господу они будут собраны.
(Сура "Скот", 6:38)
С другой стороны, в Коране содержится противоположное представление: все поступки, совершенные людьми, учитываются Аллахом как их свидетелем, и затем предъявляются на Страшном суде.
В каком бы ты ни был состоянии и что бы ты ни читал из Корана, и какое дело вы ни будете делать, Мы будем свидетелями при вас, когда вы погружаетесь в это. Не укроется от Господа твоего вес пылинки ни на земле, ни в небе, и ни то, что меньше этого, и ни то, что больше, иначе как (это -) в Книге ясной.
(Сура "Йунус",10:61)
Каф. Клянусь Кораном славным!
Да! Удивились они, что пришел к ним увещатель из них, и сказали неверные: "Это - дело дивное!
Разве когда мы умрем и станем прахом? ... Это - возврат далекий!"
Мы знаем, что земля отнимает от них, и у Нас Книга хранящая.
(Сура "Каф", 50: 1-4)
...у Нас находится та Книга, что хранит (все содеянное)
(Сура "Каф", 50:4)
Нет ничего скрытого ни на небесах, ни на земле, чего бы не было в ясной Книге.
(Сура "Муравьи", 27:75)
И положена книга, и ты видишь грешников в страхе от того, что в ней. Говорят они: "Горе нам, что с этой Книгой, она не оставляет ни малого, ни великого, не зачислив!" И они нашли налицо все, что совершили. Твой Господь никого не обижает!
(Сура "Пещера", 18:49)
И ты увидишь всякую общину коленопреклоненной. Всякая община будет призвана к своей книге; в тот день будет воздано вам тем же, что вы творили. Эта Наша книга говорит против вас в истине; Мы записывали то, что вы совершали.
(Сура “Коленопреклоненная”, 45: 27-28)
Получается, что Аллах учитывает на своей Тайной Доске только то, чему Он был свидетелем, но в то же время все, что Он видел, уже занесено на Тайную Доску. Если узнать само содержание Книги ясной - можно найти разумное объяснение этому противоречию.
Ниспослание Книги от Аллаха славного, мудрого. Поистине, в небесах и на земле – знамения для верующих! И в вашем творении и в рассыпанных Им животных – знамения для людей убежденных, и в чередовании ночи и дня, и в том, что ниспослал Аллах с неба из пропитания и оживил им землю после ее смерти, и в направлении ветров – знамения для людей, обладающих умом. Это – знамения Аллаха, Мы читаем их тебе истинно.
(Сура “Коленопреклоненная”, 45:1-5)
Оказывается, что Книга, ниспосланная Аллахом – это книга природных явлений, понимаемых как земные и небесные знамения. Отсюда становится понятно, что и поступки людей записаны в ней как предопределенные свойства тварного мира, которые неизбежно присущи его созданиям. Но одно дело, когда поступок объективно существует в Книге мироздания, и совсем другое – когда он фактически совершается. Тогда проясняется этическая требовательность Корана: Аллах спрашивает с человека за акт совершения поступка, а не за сам поступок (впоследствии именно этому будут учить богословы-ашариты). Следовательно, частью Тайной Доски является небесный Кодекс, по статьям которого расписаны все благодеяния и правонарушения людей. Сверяясь с этим Кодексом на Страшном суде, Аллах определит судьбой человека райские наслаждения или адские страдания плоти.
[1] Тексты, источник которых не указан в библиографии, взяты из сетевых баз данных.
“Таблица судеб” в культуре древней Месопотамии
В эпических и календарных текстах древнего Двуречья встречается аккадский термин тупшимату (шумер. DUB.NAMmeš, DUB.NAM.TAR.RA) «Таблица судеб», обозначающий важнейший атрибут власти богов, за который происходит борьба накануне Нового года. В новоассирийском пояснительном тексте Таблица судеб определяется как rikis Enlilūti ‛принцип верховной власти’ (George, 1986, 133—134; Annus, 2002, 151). По мнению Дж. Кастеллино, Таблицу судеб нельзя воспринимать отдельно от me — божественных потенций мира, и в шумерском мироощущении они соотносятся как содержание мирового порядка (mе) и его форма (таблица) (Castellino, 1959, 31).
В старошумерских и саргоновских текстах Таблица судеб не упоминается. В более позднее время единственный намек на мотив судьбоносной таблички содержится в эпизоде сна Гудеа в тексте Цилиндра А (XXII в.). Там правитель видит во сне богиню грамоты Нисабу, которая держит на коленях сияющую небесную табличку (dub-mul-an), с которой советуется, а также бога Нинуруду, набрасывающего план (giš-hur) храма на лазуритовой пластинке (Gudea Zyl; A IV 26, V 4; V 23, VI 5)[1].
История Таблицы судеб, по-видимому, начинается только с эпохи III династии Ура (2112?-2003 гг.). В гимне Ур-Намму сообщается о начертании МЕ на священном кирпиче Экура (Urnamma B, 7). В гимне Шульги сказано, что боги-судьи Ануннаки судили царю судьбу изобилия и вручили ему Таблицу изобилия (dub-he2-gal2-la; Shulgi F, 248). В эпосе о Нинурте и Асаге говорится, что Нинурта начертал свои МЕ на теле камня элель (Lugale, 410). Однако идея Таблицы судеб здесь еще отчетливо не сформулирована. Понятно только то, что МЕ и судьбу можно начертать на твердой поверхности камня или на глиняной табличке.
В начале Старовавилонского периода Таблица судеб, если верить реконструкции Б. Альстера, впервые встречается в шумероязычном тексте, известном в науке под названием «Нинурта и черепаха» (Ninurta and the Turtle). Текст этот явно пародийный, причем пародируется в нем самое святое для шумера — воинская мощь и жизненная сила Нинурты. Нинурта после своего подвига — захвата зловредной птицы Анзу вместе с me, «предначертаниями» и «таблицами судеб» — не захотел отдавать все me богу Энки в Абзу. Птица Анзу заподозрила это и обвинила его в злом умысле.
1. «По слову его ты пронзил меня своим злым оружием.
2. Если МЕ из рук своих я обронил, МЕ эти в Абзу должны вернуться.
3. Если предначертания из рук своих я обронил, предначертания эти в Абзу должны вернуться.
4. Эта Таблица судеб в Абзу должна вернуться, (но) МЕ ты уменьшил».
5. Слова Анзу Нинурта молчанием встретил.
Для нас интересно здесь то, что Таблица судеб выступает в одной группе с me и «предначертаниями» — субстанциями божественных замыслов и потенций.
Миф об орле Анзу, обманом захватившем атрибуты божеской власти у отца богов Энлиля, подробно изложен в старовавилонском эпосе «Нинурта и Анзу». В тексте эпоса орел похищает Таблицу судеб с целью обладать божеским статусом Энлиля:
I B 10 Анзу за отцом богов, богом Дуранки постоянно наблюдал,
11 Похитить «энлильство» в сердце своем он задумал:
12 «Таблицу судеб богов взять я хочу,
13 И оракулы всех богов собрать я хочу!
14 На троне воссесть я хочу, МЕ владеть я хочу!»
Текст недвусмысленно говорит о том, что, завладев Таблицей судеб, божество одновременно получало власть и над всеми решениями богов, и над МЕ, и над царским престолом. Кроме того, таблица обладала магической силой, берегущей жизнь владельца на войне. Завладев ею, Анзу стал практически неуязвимым в бою. Держа над головой таблицу, он заклинал оружие, обращенное против него Нинуртой, и обрекал на неудачу все попытки физической расправы (II 68—69; 80—84). Однако в конце текста Анзу все-таки побеждается и убивается Нинуртой, к которому временно переходит Таблица судеб.
В вавилонском эпосе о сотворении мира роль зловредного Анзу выполняет божество Кингу, поставленное богиней хаоса Тиамат во главе ее войска. Тиамат дает Кингу неподобающий ему статус царя, сажает на престол и вручает таблицы судеб.
I 157 Отдала ему Таблицу судеб, на грудь его возложила:
158 «Слово, тобой прореченное, неизменно;
все выходящее из уст твоих пусть нерушимо!»
После победы над Тиамат царь-юноша Мардук (выступающий в функции Нинурты) отбирает у Кингу Таблицу судеб.
IV 121 Отобрал Таблицу судеб, ему неподобающую,
122 Запечатал, на грудь свою возложил.
Нужно обратить внимание на сам обряд присвоения таблицы: сперва на ней ставится личная печать бога, а затем она прячется на груди. Хорошо известно, что работникам трудовых отрядов эпохи III династии Ура тоже выдавалась на руки (или вешалась на грудь) табличка с записью их рационов. Не отсюда ли эта деталь?
После сотворения Небес и Земли Мардук торжественно передает Таблицу судеб старейшине богов Ану, который традиционно хранит на своем седьмом небе все предопределения и предначертания страны (Ee V 69—70).
Последним в истории Месопотамии владельцем таблиц судеб был бог Набу — сын Эа и покровитель школьного образования во второй половине I тыс. до н. э. В гимнах, обращенных к нему, Набу называется āhiz DUB.NAM.MEŠ «держателем Таблицы судеб». Такая роль связана не только с грамотой, но и с перенесением на Набу функции Нинурты-Мардука в «мифах конфликта» VI—IV вв. до н. э. Здесь Набу доблестно сражается за Таблицу судеб и за Новый год с семерыми демонами, в числе которых, между прочим, упоминается и орел Анзу (Livingstone, 1986, 151—153). Сам орел к этому времени уже окончательно перешел в разряд болезнетворных демонов asakku, с которыми необходимо бороться посредством заклинаний (Hruška, 1975, 101—107).
Эпическое время древнего текста есть одновременно и ритуально-календарное время. Поэтому необходимо обратить внимание на упоминания Таблицы судеб в комментариях на календарные праздники. В календарных текстах I тыс. до н. э. из Ниппура и Вавилона сюжет возвращения Таблицы судеб и расправы над Анзу встречается в описаниях новогодних торжеств I—II месяцев ниппурско-вавилонского календаря (с марта по май):
‛(Орла) Анзу он ударил, крыло ему сломал ... / Кингу и (месяц) нисан Ана и Энлиля, первый день... / (звезда) Наемный Работник = Думузи = Кингу’ (STC 1, 217:6, 8, 9).
‛Если на 24-й день месяца «гу» новогодье Нинурты устраивается — (это) потому, что Нинурта простер злых богов перед Энлилем, Энлиль ему обрадовался и направил приветствие Лугальдукугу в Середину Неба’ (OECT XI 69+70, 32`—34`); ‛Если на 25-й (и) 26-й день месяца «гу» «слово (о) священном урожае» установлено — (это) потому, что Нуску вместе с Нинуртой коронован, Нуску «таблицы судеб» взял и Энлилю отдал’ (35`—37`).
Итак, мы знаем календарное время битвы за «таблицы судеб» и их возвращения. А когда судьбы записываются на таблицы? Этот, на первый взгляд, нелепый вопрос находит разрешение во фрагменте одного средневавилонского календарного текста, относящегося к событиям седьмого месяца ниппурско-вавилонского календаря (сентябрь-октябрь, время осеннего равноденствия). Среди событий, происходящих в седьмой день седьмого месяца, находим следующее:
‛Энлиль, первый в Небе и на Земле, владыка, пастырь черноголовых, / чтобы судьбы (и) МЕ седьмого дня седьмого месяца (акк. sebûm sebim) начертанные по двенадцати месяцам торжественно распределить, с владыкой Нудиммудом посоветовался и следующее ему сказал’ (дальше разбито) (CT 42, 36 + CT 58, 45, 7—8; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96). После лакуны находим продолжение этой истории: Энки ‛к (владычице) лазуритовой таблички, заботящейся о писцовом искусстве, человека послал’ (CT 42, 36, 3 f; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96). По-видимому, для записи судеб и МЕ на табличку вершителю судеб Энлилю и их хранителю Энки понадобилась помощь Нисабы.
Интересно, что записываются в это время и судьбы, и МЕ, существующие отдельно, хотя и рядом друг с другом. Можно заметить, что процедура записи судеб и МЕ в пору осеннего равноденствия коррелирует с темой суда в названии седьмого ниппурского месяца du6-ku3 «Священный Холм (место определения судеб)», седьмого зодиакального знака Весы (zi-ba-ni-tum) и еврейского праздника «Новый год судеб», приходящихся на это же время.
В период осеннего равноденствия тема определения судеб и суда, как она зафиксирована в клинописных календарных текстах, выступает в следующих основных ситуациях:
1. Второй Новый год. Его покровители - бог Солнца и справедливого суда Уту-Шамаш, бог планеты Сатурн и созвездие Весы (называемое в клинописи “звездой истины и справедливости”).
2. Жертвенные возлияния богам первого, догосударственного поколения и судьям Подземного мира с умилостивительной и мемориальной целью.
3. Очищение народа, правителей и штандартов в знак завершения полугодия и признания своей вины перед предками.
4. Нанесение сущностей и судеб мира на таблицы, которые становятся объектами конфликта между вторым и третьим поколением богов (Емельянов, 1999, 98-104).
Связь записи судеб с судом и миром мертвых просматривается в VII табличке аккадского эпоса о Гильгамеше, сюжет которого представляет собой трансформацию ниппурско-вавилонского календарного ритуала (каждая табличка связана с определенным месяцем). В конце VII таблички Энкиду пересказывает своему другу Гильгамешу виденный ночью сон. В этом сне он по решению богов попадает в Подземный мир, и в числе прочих божеств видит женщину-писца, склонившуюся перед госпожой мертвых Эрешкигаль (GE VII 203—206):
203 [Белет]-цери, женщина-писец Земли, перед ней склонилась,
204 [Табличку] держит, перед ней читает.
205 [Подняла она] голову, на меня посмотрела:
206 «[Смерть] взяла того человека!»
Теперь положение Таблицы судеб в сакральном хронотопе месопотамской культуры представляется довольно понятным. В период осеннего равноденствия все существующие в мире богов судьбы и МЕ заносятся на таблицы Энлилем или Нисабой и распределяются по 12-ти месяцам года. Однако зимой таблицы ускользают из рук истинных хозяев и ненадолго переходят к силам хаоса и старого мира. Происходит весенняя новогодняя битва, враги попадают в плен к молодому царственному герою, который отбирает у них Таблицу судеб и сперва присваивает себе как военный трофей, а затем торжественно возвращает своему отцу (или старейшине Ану), тем самым подтверждая свой царский статус и незыблемость мирового порядка.
В заключение можно сделать некоторые выводы относительно исторического происхождения мифологемы Таблицы судеб. До III династии Ура она в шумероязычных текстах не встречается. Цари Ура, а затем Исина и Ларсы учились в писцовой школе, поощряли образование и, как всякие неофиты, поклонялись больше фетишу, чем духу своего божества. Они обожествили глиняную табличку, видя в ней и нанесенной на нее информации источник сверхъестественной силы, являющийся наравне с другими полноценным атрибутом государственности. Кроме того, перед глазами тех же правителей был тысячелетний опыт шумерской бюрократии, подвергнувшей учету все феномены социальной жизни. В шумерскую эпоху табличка с учетом рациона работников действительно определяла жизнь и смерть человека, от хранящейся на ней информации зависел распорядок жизни общества на весь год. Неудивительно, что такая социальная практика через столетия дала глубокую рефлексию, результатом которой стала мифологема глиняной таблицы, определяющей жизнь и власть верховных богов.
Наряду с Таблицей судеб, жители Месопотамии верили и в существование Печати судеб, запечатывающей эту Таблицу. В частности, ассирийские цари приписывали хранение Печати судеб главному богу страны Ашшуру. В своих молитвах они обращались к Ашшуру с просьбой навсегда сохранить порядок, установленный по его воле. Вот что написано на печати, изготовленной для Ашшура по приказу Синаххериба (705-681 гг.): “(Вот) Печать судеб, которой Ашшур, царь богов, запечатывает судьбы Игигов и Ануннаков неба и земли, и всего человечества. Что он запечатал – то неизменно. Если кто-то захочет изменить это – пусть Ашшур, царь богов, и Муллиссу, вместе с их детьми, истребят его своим страшным оружием! Я Синаххериб, царь Ассирии, князь, тебя почитающий! Кто сотрет мое написанное имя или эту твою Печать судеб изменит – имя его, семя его с (лица) земли сотри!” (George, 1986, 140-141). Можно сравнить эту веру в Печать судеб с еврейским послепленным представлением о судьбе человека, заносимой в Книгу судеб и запечатанной “хорошей печатью”.
[1] Тексты, источник которых не указан в библиографии, взяты из сетевых баз данных.
