Из всех эзотерических традиций алхимия является, пожалуй, одной из самых сложных для исследования ввиду изобилия противоречивых и противоположных интерпретаций одних и тех же символов. Каждый адепт проводил великое делание из своей индивидуальной предрасположенности, поэтому символьное поле каждого из металлов оказывалось различным и зачастую противоречивым.

Согласно преданиям, адепты алхимии, достигшие философский камень, говорили очень важную фразу «У каждого магистра – свой Камень и свой путь к нему». Поэтому интерпретация алхимических символов – крайне сложное и деликатное занятие.

Центральный символ алхимии – трансмутация металлов. «Наше золото не есть золото черни» – сказал Кунрат, и эти слова естественно приводят нас к пониманию, что речь идет исключительно о духовном процессе.

Чтобы понять суть символизма превращения свинца в золото, следует обратиться к каббалистическому аркану. Золото, как металл солнца, будет соответствовать модальности Тифарет, где происходит рождение героя и обретение высшего сыновства (то, о чем мы писали в прошлой главе). Некоторую трудность представляет однозначное атрибутирование Свинца, который может соответствовать как модальности Бины, так и вектору Тау.

Вся сложность алхимической образности в том, что алхимию (в отличие от астрологии, каббалы или нумерологии) по-настоящему может понять только Герой в изначальном смысле этого слова – то есть адепт, реализовавший малый лик и уже достигший Тифарет.

Здесь у внимательного читателя должен возникнуть вопрос: как же так, если духовный символизм алхимии – это превращение свинца (путь Тау, разлагающиеся тяжелые элементы материи) в золото, то алхимия просто обязана описывать метод достижения Тифарет. Но в том то и ирония, что с получения философского золота алхимия только начинается, а не заканчивается. Как писал один из алхимиков – «чтобы делать золото, его надо иметь». Это значит, достижение Тифарет подразумевает начало алхимической операции. Отчасти доктрина алхимии раскрывается в Ату Искусство, который является ключом к прохождению треугольника Пана, однако здесь мы говорим о самом процессе трансмутации, а не приготовлениях к нему.

Итак, мы обращаемся к алхимическому символизму для постижения таинств великой мистерии. Первое, что обращает на себя внимание – это удивительное совпадение трех сфирот колонны строгости с базовыми алхимическими элементами. Ход как сфира Меркурия может быть соотнесена с ртутью, Гебура как сфира Марса – серой, а Бина, будучи великим морем, кристаллизующим все формы, – соответственно, с солью. То, что соль оказалась в алхимии третьим элементом, в котором соединяются сера и ртуть, уже наводит на ряд интересных мыслей и открывает немалое поле для исследования.

Согласно телемитскому мистицизму, кровь – вода жизни, и всю свою кровь адепт должен излить в чашу Бабалон, что является предельным осуществлением великой мистерии. В этих образах нетрудно провести параллель с влажным путем алхимии и растворением малого лика в великом лике. Речь идет о высочайшей инициации «третьего рождения», когда адепт жертвует уже не телесной идентификацией (вектор Тау) или даже своей психической составляющей (это произошло еще в треугольнике Пана), но собственной эйдетической единицей, сознанием целостности, которая, тем не менее, не является абсолютной, поскольку все еще существует противоположность между Я и не Я. Влажный путь и есть преодоление этой последней двойственности.

Абсолютное большинство алхимических текстов изобилуют водной образностью. Они говорят о «нашей воде», «бассейне Меркурия», «источнике», «росе философов»; все синонимы мы просто не можем воспроизвести. Сама ртуть стала символом алхимии не в последнюю очередь потому, что ртуть – единственный из всех металлов, который не является жидким.

Влажный путь, о котором пойдет речь в этой главе, – это хорошо известная нам колонна строгости, имеющая свой небесный корень в Бине и заканчивающаяся в Ход.

В традиционном символизме влажный путь соответствует пути кшатриев, а сухой путь – пути брахманов. На первый взгляд, это может показаться странным, ведь с кастой кшатриев (воинов) связываются категории огня – ярость, страсть, пыл, тогда как брахманы кажутся глубокими водами познания. Однако в традиционной системе огонь является первоисточником или первосеменем, из которого происходят все элементы, поэтому именно брахман оказывается хранителем священного огня, тогда как состояние кшатрия символизируется динамическими состояниями воды – буря, водопад, гроза.

Как пишет русский традиционалист Степанов, во влажном пути имеет особое значение «наша дева» – богиня, которой Адепт служит со всей полнотой страсти. Это тот самый рыцарский культ прекрасной дамы, в котором высшим счастьем для рыцаря было пролить кровь во славу Дамы. Современные исследователи находят глубокие гностические корни в этой средневековой мифологеме.

А теперь посмотрите на Ату 8. Кажется, во всей колоде нет карты, более соответствующей идеалу кшатрия. Мы видим на ней воина, предположительно направляющего свою колесницу на войну или возвращающегося победителем с битвы. Под его контролем – необузданные стихии, которые, как правило, персонифицируются двумя сфинксами, а в его руках – чаша Грааля, похожая на военный трофей. Уайт считал изображение этой карты магическим образом Гебуры – модальности Марса, в которую путь Хет нисходит прямо из великого моря Бины.

Кроули значительно углубляет символизм сфинксов, помещая не двух (дуальность), а четырех (квадрат стихий) сфинксов, в которых атрибуты тетраморфа оказываются в разных комбинациях. Этим Кроули намекает на то, что речь идет не просто о победе над двойственностью. Более того, Кроули указывает на постижение всех возможных вариантов преломления стихий, так что четыре сфинкса фактически представляют 16 карт двора (несомненно, что карты двора являются гораздо более материальной доктриной, чем большой аркан или даже малый числовой аркан таро).

Так вот, парадокс в том, что этой воинственной карте победителя соответствует знак Рака, который является кардинальным знаком воды. Более того – сам Кроули указывает, что Ату Колесничий – это «динамический аспект воды», то есть воды в её активной форме. Вода предстает в динамическом аспекте как бушующее море или водопад.

Путь Хетт, соответствующий Ату Колесничий, находится между Биной и Гебурой, связывая между собой модальности Сатурна и Марса. Здесь интересен числовой символизм, ибо если сложить число Бины – три, и число Гебуры – пять, мы получим восемь, а путь Хет является именно восьмым путем древа жизни.

Спустившись по колонне строгости на октаву ниже, мы видим путь Мем, связывающий Гебуру и Ход. Ату, соответствующий ему – Повешенный. Отметим, что буква Мем является одной из материнских букв иврита, при этом представляя собой корень воды.

Таким образом, оба пути колонны строгости так или иначе связаны со стихией воды в разных проявлениях. Путь Мем соответствует фазе очищения – небесные воды, проливающиеся росой на распятое тело космического Прометея, дождь, смывающий всякую скверну; тогда как путь Хет – это состояние диссолюции. Речь идет о двух уровнях водной инициации.

Теперь попробуем проследить вектор влажного пути с самого начала. В модальности нижнего Меркурия Ход необходимо достичь предельной концентрации мысли. Говоря языком алхимиков, нужно «пленить вульгарный Меркурий». (Здесь следует сказать, что существует распространенная ошибка считать эпитет «вульгарный» указанием на материальную природу элемента. В некоторых случаях это верно, однако часто бывает так, что речь идет просто о более низкой модальности бытия, еще не имеющей должной свободы. Так, «вульгарный Меркурий» связан с модальностью Ход и рациональностью. Этот же «вульгарный Меркурий» постоянно норовит убежать из колбы, то есть нарушить концентрацию потоком мыслей. Пленить Меркурия – значит, достичь такого уровня сосредоточения, когда адепт может фиксировать одну мысль ровно столько, сколько это ему необходимо, то есть, по сути, речь идет об остановке внутреннего диалога).

Когда эта часть операции, то есть полное овладение модальностью Ход, произошла, начинается процесс очищения. В алхимии это называется «женской работой» – стиркой, отмыванием, и соответствует третьей и двадцать второй эпиграмме Михаэля Майера.

Следует заметить, что правильно понятый ритуал крещения также относится к пути Мем, по крайней мере, виртуально, связывая крещенного с уровнем Мем.

Очищение и отмывание прекращается при достижении модальности Гебуры. На языке алхимиков это означает «получение пудры проекции», то есть предварительного философского камня, уже имеющего власть превращать свинец в золото.

С точки зрения древа жизни, символизм превращения свинца в золото оказывается не так прост, поскольку модальность Сатурна – Бина, является более высшей модальностью, нежели Тифарет. Интересно, что это совпадает практически во всех традициях, начиная от гностических небес, где небеса Сатурна представлялись последним испытанием, и заканчивая «Божественной комедией» Данте, где опять же небеса Сатурна выше, чем небеса Солнца.

Свинец – это изначальное великое море Бины, а золото – модальность Тифарет, соответствующая высшему сыновству. Превращение свинца в золото только на ранних ступенях имеет ценностную ориентацию, тогда как на самом деле речь идет о сопричастности к творению, достижению особого уровня богоподобия, когда маг властен проявлять собственные мысли золотыми буквами творения. Интересно, что эта идея встречается даже у Сергея Калугина, который является христианским традиционалистом. Его слова из «Венка сонетов» «я властен жечь и созидать миры» и «бессилен отказаться от творения» указывают на уже надхристианскую герметическую реализацию, описанную в «Книге Мага» Алистером Кроули.

Таким образом, достижение модальности Тифарет и обретение высшего сыновства есть промежуточная стадия мистерии, высшей ступеней которой является достижение модуса Бина и получение философского камня, дарующего Магу подлинное богоподобие.

Возвращаясь к влажному пути, следует сказать, что модус Гебуры соответствует всем возможным огненным символам. Душа алхимика, прежде чем обрести пудру проекции, уподобляется Фениксу, который сжигает себя в этом пламени.

«Не узрите больше никакого Света, кроме Великого Огня, который перемелет ваш прах в пепел!» – говорит Кроули об этом уровне инициации, умалчивая, что речь идет о высшей алхимической операции, а пепел, о котором он упоминает, и есть пудра проекции.

До интеграции Гебуры действия адепта должны быть направлены на единение с более высокими модальностями посредством инициатических путей Ату. Однако с момента достижения Гебуры (где он, подобно Фениксу, сгорает в прах и пепел), происходит превращение его индивидуальности в пудру проекции. Это значит, что с этого момента адепт не просто духовный искатель, стремящийся достичь более возвышенного уровня, но маг, которому дана власть пресуществлять то, к чему он прикасается. «Для чистого все чисто», – сказал апостол, однако уровень той чистоты, о которой идет речь, достигается после реализации малой мистерии. Пудра проекции – это та духовная эссенция, которая остается после очищения и освящения и переносится сфинксами Колесничего в великое море, где коронуется достоинством Мага.

Стороннему читателю может показаться, что со всей очевидностью мы повторяемся, поскольку об инициатической смерти речь шла еще в треугольнике Пана, а реализация Малого Лика невозможна без полной и окончательной жертвы эго. Поэтому когда мы говорим о «выгорании вод», читатель может подумать, что речь идет о возвращении к состоянию, когда воды аркана Луна преодолеваются через треугольник Пана, а точнее, через путь Пе. Однако в реальности сходство это весьма относительно и принадлежит к совершенно разным масштабам состояния. По сути, адекватное понимание этих символов и их различий возможно только непосредственно в опыте инициации.

Казалось бы – красный порошок проекции (еще раз повторим, что речь идет о символе состояния адепта, достигшего модальности Гебуры) является высочайшей целью делания, ибо с этого момента дается возможность творить золото. Однако следующая ступень опровергает это мнение и кажется возвращением на пройденный уровень.

Заметим, что распространенные представление об инициации как о разовом кризисе, после чего достигается состояние богоподобия, мягко говоря, не верны. Один и тот же процесс может проигрываться не раз и не два, проходя по одному и тому же кругу, пока, наконец, камень (то есть высшая личность) не обретет устойчивость и силу. В алхимии говорится о долгих фазах, когда одно и то же вещество десятки раз переплавляется и дистиллируется. Фазы уничтожения и возрождения – это выдох и вдох инициатического пути, систола и диастола сердца мира, сменяющиеся состояния, в которых адепт пребывает постоянно, в противном случае он уже стал тем, кого Кроули называл «черным братом», то есть структурой, уже не способной к изменению.

На первой фазе (путь Тау) жертвуется отождествление с телесными формами, на второй (треугольник Пана) жертвой становится индивидуальное эго. Адекватно передать природу трансформаций выше Тифарет почти невозможно. Речь идет о процессе разрушения все более тонких идентификаций, достижение которых уже само по себе говорит о высоком уровне реализации. И тем не менее, до того момента, пока мистерия не завершится, самое тонкое отождествление может оказаться коварной ловушкой, которая приведет к искаженной кристаллизации.

Идея жертвы – это всегда указание на переход к более высокой модальности, однако с каждым разом эта идея становится все труднее. Воистину, несложно принести в жертву свое эго, если оно ощущается как причина всех мыслимых страданий и обусловленностей. Жертва уровня Малого Лика или пудры проекции неизмеримо труднее, потому что чистота достигнутой идентификации кажется совершенством, и одна мысль об отказе от этого уровня бытия поначалу воспринимается, как кощунственные притязания. Если формула первых жертв еще может идти от противного (не случайно в Треугольнике Пана столь значим путь Пе, который связывается с идеей войны), как избавление, то более высокие жертвы – это всегда акт предельной любви по отношению к высшему уровню бытия, символически представленный «излиянием крови в чашу Бабалон».

С модальностью Гебуры связаны два пути, имеющих символизм чаши – Колесничий (Бина-Гебура), несущий свою чашу в вечном странствии, и Вожделение (Хесед-Гебура), в котором Чашу держит Великая Богиня, в экстазе отдающаяся солнечному свету. Первая карта отражает движение мужского к женскому (Гебуры к Бина) – не случайно Грааль находится у Колесничего в области сердца, что указывает на обретение центра интеллектуальной интуиции. Вторая – движение женского к мужскому, жена багряная, отдающаяся солнечному Зверю (интересно, что символ «солнечного зверя» встречается у самых разных поэтов от Максимильяна Волошина до Олега Медведева). Чаша в руке Богини суть та же чаша Грааля, что держит в своих руках рыцарь с колесницы, изливая в неё свою кровь.

Излияние Крови в чашу Бабалон – чрезвычайно важный символ в телемитской инициации, представляющий образ предельной реализации. Святой Грааль как вместилище Крови символически соответствует Сердцу. Согласно абсолютному большинству традиций, именно в области сердца содержится «точка бессмертия» и сокрытый до времени центр мира. Изливая свою Кровь в Чашу Бабалон, адепт переходит от микрокосмической модальности (малый лик) к макрокосмическому. Это состояние открытия в себе «точки бессмертия» или центра мира, которое Кроули назвал «Дитя пропасти». Это и есть подлинное исполнение Истинной Воли, о котором говорится в традиции Телема. Следует вспомнить, что согласно Генону суфий, достигший предельной реализации, именуется «исполнивший свою Волю», так что мы можем утверждать, что принципиального противоречия между традиционным символизмом прошлого и символизмом Телемы не существует.

В заключении описания Влажного пути следует обратить внимание на путь, который проходит напрямую между Биной и Тифарет и в известной степени служит символической иллюстрацией «Изумрудной скрижали». Речь идет о пути Зайн, которому соответствует Ату Влюбленные.

Меня всегда удивляло: что заставило Кроули изменить и дополнить символику этого Ату, настолько радикально внеся в неё множество алхимических аллюзий, тогда как раньше этот Ату представлял только идею выбора пути? Но алхимическая образность Ату Влюбленные становится понятной хотя бы потому, что путь, представляющий его, находится между Тифарет и Биной, то есть Кругом Солнца и Сатурна, иначе говоря, Золота и Свинца. Таким образом, герметические аллюзии этого Ату служат прямым указанием сотворения (или эманации) Золота из Свинца.

Зайн считается очень тяжелым путем, которому свойственна идея разделения и противопоставления. Сама карта является как бы разделенной на две части всеми мыслимыми противоположностями.

Традиционно принято, что над пропастью двойственности нет, дуализм начинается с пути Зайн – буквы, называемой мечом (полезно вспомнить строки Евангелия «не мир я принес, но меч»). Имя главного демона есть Хоронзон, и в этом имени именно Зайн является буквой, разделяющей солнечные эйдосы (о чем подробно сказано в другом месте).

Однако в данном случае мы должны рассмотреть эту карту с другой точки зрения. В «Изумрудной скрижали» Гермеса, считающейся основой герметизма, дан универсальный метод Великой работы, целью которого является получение философского камня – «отделение тонкого от плотного».

Все оказывается далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд, однако здесь речь идет о тайнах творения. Ведь если модальность Бины соответствует свинцу, то извлечение из этого свинца тонкого элемента (духа, метающего над водами, Ату 0) и разделение его в нем самом есть условие творения. Здесь маг уже не просто подчиняет себе все возможные варианты противоположных стихий (сфинксы с Ату 7), но властен сам выстраивать свой метадискурс посредством разделения целостности на тезис и антитезис. Это высочайшая из существующих мистерий описана в «Книге Мага» Алистера Кроули.